В 1506 году по повелению великого князя Владимирского и Московского Василия III в Московском Кремле был построен собор Николая Гостунского. Об этом повествуют многие русские летописи: "7014 г. Того же лета, июня 21, повелением великого князя Василиа Ивановича всея Руси в граде Москве заложи церкви кирпичну святаго чудотворца Николы, идеже стояла церковь древяна старая Николай Льняной, и свершив ю в девять недель". А 1 октября, "в четверток, священа бысть церкви в граде Москве, святый чюдотворец Никола, пресвященным Симоном митрополитом всея Русии, в первое лето государьства его. И постави великии князь Василей в церкве икону святаго и великаго чюдотворца Николу Гостуньского, украсил ю златом и камением драгим и бисером...". В Вологодско-Пермской летописи рассказано, когда в Москве появился чудотворный образ Николы Гостунского и кто стал первым протопопом нового храма: "... принести велел отец его князь великии Иван Васильевич от Николы Гостунскаго лета 7011, августа. А пришедшаго за иконою священника Иякова велел учинити протопопом Никольским, и собор, священник и диакон, собрати...".

К этому времени Москва превратилась в столицу огромного и единого русского государства, ставшего вровень со многими европейскими державами. Сильно расширились границы Московской Руси. Центр Москвы - Кремль, по повелению великого князя Ивана III заново перестроили итальянские и русские мастера: мощные стены и башни, способные защитить город даже от артиллерийского обстрела; великокняжеский дворец, Грановитая (тронная) палата, Успенский, Благовещенский и Архангельский соборы, митрополичья резиденция, мужской Чудов и девичий Вознесенский монастыри, монастырские и архиерейские подворья с каменными храмами и палатами, дворы богатых горожан... Соборы и храмы Кремля украшались новыми росписями, иконами с драгоценными окладами, мощами святых угодников.

В XVI веке постепенно стал складываться пантеон русских святых. Успенский собор стал усыпальницей митрополитов; Архангельский - великокняжеским некрополем, собор Вознесенского монастыря - великих княгинь, княжон, затем цариц и царевен. Строились новые храмы в честь святых угодников, чудотворных икон, принесенных или перенесенных в Москву. В связи с этим появление нового московского храма в честь чудотворной иконы Николая Гостунского, принесенной из села Гостуни, что под городом Белeвом, стало вполне закономерным.

В конце XV в. Белевские князья со своим уделом перешли от Литвы на служение Москве. В начале XVI в. политика Василия III взяла курс на жесткую централизацию - всем удельным князьям было запрещено чеканить свою монету, а местные святыни со всех земель переносились в столицу. Москва как бы идеологически закрепляла за собой право владения землями бывшей Киевской державы, объявляя себя правопреемницей и наследницей Древнерусского государства. Главной святыней Верхнего Поочья была чудотворная икона Николая Гостунского, таким образом вопрос о ее переносе в Москву был предрешен.

Многое пришлось пережить небольшому Никольскому храму, вставшему на восточной окраине кремлевской Ивановской площади, рядом с двором крутицкого архиерея. Однако русские летописцы XVI - начала XVII веков не очень-то жаловали вниманием Николо-Гостунский храм. Лишь изредка попадаются о нем сообщения в хрониках.

Так, за 1554 год обновляют Никольский храм: церковь вновь "подписаша ее и украсиша всякими потребами церковными". 7 октября 1554 года ее освятил сам митрополит Макарий в присутствии царя Ивана Васильевича IV и его брата Юрия с боярами при множестве народа. Возможно, Николо-Гостунский храм сильно пострадал в знаменитый московский пожар 1547 года и потребовалось его полное обновление: новые росписи, иконы, церковные принадлежности.

21 ноября 1560 года при Николо-Гостунском храме освятили вновь построенный небольшой одноглавый северный придел во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы, ставший домовой церковью брата Ивана IV, князя Юрья Васильевича, поскольку его новые хоромы граничили с Гостунской церковью с этой стороны. Заложили придельный храм в начале августа и построили его в течение трех месяцев. После торжественного освящения нового придела царь вместе с митрополитом Макарием был на новоселье у князя Юрия.

Можно предположить, что храм Николы Гостунского опять пострадал в грандиозный московский пожар 1571 года при нашествии крымского хана Девлет-Гирея.

Нет никаких известий, что происходило с храмом, с его церковнослужителями, их дворами в начале XVII века, в Смутное время, при захвате Москвы польско-литовскими интервентами, в каком состоянии он оказался при освобождении Кремля народным ополчением К.Минина и Д.Пожарского в 1612 году. Безусловно, при поляках он подвергся разорению и поруганию.

К 1614 году Николо-Гостунский храм вновь восстановлен. Косвенно на это указывает Ладанная книга за 7022 год (1614 г.), где есть сообщение о выдаче в него ладан. Мало того, храм именуют Никольским Гостунским собором. Это значит, что повысился его статус среди приходских кремлевских церквей, увеличились штат и выдаваемая ему руга, то есть денежное содержание священно- и церковнослужителям (выдан ладан "в Собор к Чюдотворцу Николе Гостунскому взял диакон Офонасей"). С этого времени и до 1918 года он будет именоваться кремлевским Никольским Гостунским собором.

Вероятно, к 1617-1618 годам восстановили придельный Введенский храм, так как в него тоже стали выдавать ладан (в частности, 19 ноября выдан ладан "к Ведению Пречистой что у Николы Гостунского в пределе ... (взял) поп Василей").

Что случилось с собором в грандиозный московский пожар 1626 года, опять неизвестно, но к 1630 году он - действующий, ему дается царская руга.

Собор Николы Гостунскаго в XVII веке пользовался у богомольцев большим почетом, как и другие кремлевские соборы. Поэтому в праздники Николы Чудотворца, 9 мая и 6 декабря, и накануне, патриархи самолично отправляли в нем церковные службы. В связи с этим протопопу с братиею они давали на молебен полтину. Вероятно, такое же бывало в XVI веке при митрополитах. Выходы патриархов всегда сопровождались раздачею милостыни нищим и заключенным в тюрьмах, находившихся близ стоявших судебных Приказов. При соборе существовали, кроме приходящих, записные нищие: только вдовы, человек от 10 до 18, которым патриарх жаловал обыкновенно по две деньги каждой, иногда по гривне. В торжественных богослужениях в соборе часто участвовали царские особы. Они слушали литургию, а иногда и накануне - вечерню, всенощную и молебен.

К 1643 году в Николо-Гостунском соборе в объеме основного храма существует еще один придел - южный - во имя Зачатия святой Анны.

Как и все кремлевские соборы и монастыри, этот небольшой собор был также вотчинником, за ним в 1681 году числилось 7 крестьянских дворов деревеньки Ожегова в Звенигородском уезде, отданной в собор в 1549 г. на поминовение души великого князя Георгия Ивановича Дмитровскаго, двор которого находился против собора, с восточной стороны.

Собор в XVII-XVIII века состоял на царской pyге, получая деньгами и сукнами слишком 142 рублей в год, кроме Введенскаго предела, получавшего особо слишком 24 рубля в год, сверх ржи и овса. Об этом также говорят Ружные книги 1681 года, Разметная книга 1699 года, Именная подушная книга 1722-1726 годов.

Дворы протопопов и церковнослужителей Николо-Гостунского собора располагались за пределами Кремля: в Белом и Земляном городах.

В 1734 году соборный протопоп Иаков Иоакимов с причетниками обратился в Московскую Синодального Правления Канцелярию с просьбой о предоставлении материальной помощи для замены ветхих "напрестольной одежды риз, подризников и стихарей для протопопа, троих попов и двух диаконов, пелeн на престол, жертвенник и аналогий". Началась бюрократическая волокита из-за того, что Николо-Гостунский собор ругу получал из Дворцового ведомства, т. е. из императорской казны (Казенный приказ), а в остальном подчинялся Московской Синодальной конторе. Из документа не совсем ясно, чем все это закончилось.

Но 29 мая 1737 года произошел очередной грандиозный московский пожар, в котором собор сильно пострадал. В нем обгорели: на главе - крест и кровля; в соборной церкви второй и третий ярусы иконостаса с апостолами, пророками и праздниками, престол и жертвенник со одеянием, распятие резное; образ Николая Чудотворца, шитый на полотне; два ермолога; повредилось стенное писание, в трапезе потолок, в дверях и в окнах затворы и косяки; сгорела ограда вся; в приделе Введения Богородицы на главе крест и кровля и в нем второй и третий ярусы иконостаса, и оный придел от того собора от жара "отвалился прочь, и своды растрескались".

7 июня 1737 года соборный протопоп Трифон Агафоников с причетниками подал прошение о восстановлении и освящении Николаевскаго собора "и о даче освященного антиминса", на что последовал 25 июня указ о строении церкви с освящением собора Николая Чудотворца, что в Кремле, и "велено в показанной соборной церкви престол построить вновь, также и что надлежит в той церкви построить и, построя, освятить на выданном освященном антиминсе". В следующем году собор был восстановлен и освящен. Введенский придел было велено разломать до основания и построить вновь каменный, что и сделали в 1738 году. Но устроить окончательно новый придел удалось лишь в 1754 году, когда перестроили трапезную палату и починили кровли. Руководил работами выдающийся русский архитектор Д.В.Ухтомский.

Во время неприятельского нашествия в 1812 году Никольский Гостунский собор, как и большинство кремлевских храмов, был опустошен, но не разрушен. К 1814 году его восстановили, кровли покрыли железом в гребень.

В течение своего долгого существования Гостунский соборе многократно видал в своих стенах царственных особ: в дни памяти Святителя Николая здесь бывали "цари Михаил Феодорович и Алексей Михайлович. Император Петр I, по преданию, отправляясь в поход, всегда посещал этот храм и слушал молебны Святителю Николаю; императрица Елисавета Петровна особенно покровительствовала к этому храму.

В Николаевском Гостунском соборе совершалась присяга Петру III и Екатерине II при их вступлении на престол. Патриархи здесь служили почти ежегодно в дни "храмового праздника".

"В этом храме приступали к крестному целованию и давали в поруки Святителя Мирликийскаго. Его брали там в свидетели заключавшие между собою договоры и условия, писанные на Ивановской площади подьячими, веря не столько рукоприкладству, сколько свидетельству Николая Чудотворца...". "В храм этого угодника Божия родители приводили детей пред супружеством, просили его защиты, записывали имена детей в книгу, хранившуюся при этом соборе, и твердо уповали на его покровительство".

В соборе хранилась часть мощей св. Николая, положенная в 1714 году в серебряном небольшом ковчеге усердием вдовы дьяка адмиралтейской канцелярии Пантелеймона Кодратова, Елены Никифоровой, и ее зятя Романа Амосова. Москвичи неоднократно делали подношения чудотворной иконе Николая Чудотворца (в частности, известна золотая гривна весом 19-20 золотников золота, пожертвованная в 1610 году каким-то Никитою Мольяниновым, исчезнувшая в 1812 году).

Торжество храмового праздника 6-го декабря предварялось крестным ходом: по уставу Успенского собора 1627 года, в последний воскресный день пред шестым декабря, устраивался "ход из собора со кресты после заутрени к Николе Гостунскому".

Церковный причт собора состоял из протопопа, трех священников, двух диаконов, дьячка и двух пономарей. В Введенском приделе был особый причт из священника, диакона, дьячка и пономаря, - с 1681 года без пономаря, с 1722 года и без диакона. Причту выдавалось жалованье деньгами и хлебом. Из причта Гостунского собора приобрел всеобщую известность диакон Иван Федоров - первый русский книгопечатник.

Судьба одного из старейших кремлевских храмов - Николо-Гостунского собора решилась 1816 году. Архиепископ Дмитровский и управляющий Московскою митрополиею Августин представил Святейшему Правительствующему Синоду, "…что Голстунский Николаевский собор, находящийся в Кремле, зданием пришел в ветхость, а по местоположению своему и по бедности Архитектуры делает безобразие Кремлю, который приводится ныне в надлежащий вид и совершенство" и просил разрешения о его сносе. Уже по ходатайству Святейшего Правительствующего Синода "последовало Высочайшее Его Императорскаго Величества соизволение, чтобы оной обветшавший собор был разобран".

Когда и как был разобран кремлевский храм, об этом нам рассказал И.Е.Забелин в своей "Истории Москвы", воспользовавшись воспоминаниями В.И.Штейнгеля, будущего декабриста, а тогда управляющего канцеляриею московского главнокомандующего А.П.Тормасова:

"После нашествия французов и с ними двадцати язык собор хотя и был опустошен, но как строение оставался в целости". В 1816 году священник Михаил Александров, побуждаемый, вероятно, какими-либо ревнителями благолепия Божиих храмов, представлял преосвященному Августину митрополиту Московскому, что "…здание Гостунскаго собора не соответствует красоте занимаемаго им места; а также собору делает еще более безобразия странною своею фигурою предельная церковь (Введения), которая имеет наклонение на одну сторону и прочности не обещает"; посему просил разрешения начать преобразование собора перестройкою этой предельной церкви... Преосвященный разрешил перестройку собора 22 февраля 1816 года. Работы начались и продолжались все лето. Но 3 августа главнокомандующий в Москве граф Тормасов сообщал преосвященному, что Николо-Гостунский собор обстраивается вновь в готическом виде, и просил уведомления, каким порядком разрешена сия перестройка, так как от учреждений, от которых зависит это дело, позволения или согласия не требовано.

От такого вопроса преосвященный растерялся и немедленно остановил работы, а вместе с тем отвечал главнокомандующему, что собор Гостунский, так называемый по образу св. Николая, присланному с реки Гостуни, есть церковь довольно древняя, построенная в 1506 году, а в 1714 году положена в ней часть мощей св. Николая; что жители московские и иногородние имеют к сему собору великое усердие, как по древности его, так и по Великому Угоднику Божию и некоторые из усердствующих возжелали обстроить сей собор и дать ему лучший вид; что перестройка собора разрешена им, преосвященным, ибо строение всех церквей зависит от разрешения apxиepeйского, а при этом и Комиссия о строении Москвы не заявила, о своей стороны препятствий.

В то же время начальник Кремлевской экспедиции князь Юсупов сообщал преосвященному, что собор, как памятник древности, приличнее было бы оставить в том виде, как был он прежде. Преосвященный дал предписание священнику, чтобы он немедленно новую постройку переделал так, чтобы она похожа была на прежний придел или совсем бы ее сломал.

В этом году приезжал в Москву и государь и дело о соборе окончилось тем, что он был совсем разобран...".

Но вот что рассказывает свидетель всей этой истории, барон В.И. Штейнгель, адъютант главнокомандующего Москвы графа Тормасова, принимавший деятельное участие в возобновлении разоренной и сожженной Москвы. Это было 1816 года, когда в августе император Александр I прибыл взглянуть на опустошенный город и остался очень доволен его быстрым обновлением.

"По отбытии государя", - пишет барон, - "мы с новой горячностию принялись за окончательное обновление Кремля и устройство Москвы - (что происходило уже в 1817 году, когда в Москву прибыл император Александр вместе с Прусским королем).

"На Кремлевской площади оставался старый собор, называемый "Николы Голстунскаго", похожий на "Спаса на Бору", также вросший в землю. Его, по почтительной древности, предположено было обнести благовидною галереею по примеру домика Петра Великаго; но полученное известие, что с государем прибудет и Прусский король, подало мысль: собор сломать, а площадь очистить для парадов.

"Граф послал меня переговорить об этом важном предмете с Августином. Преосвященный в полном значении слова вспылил, наговорил опрометчиво тьму оскорбительных для графа выражений; но, как со всеми вспыльчивыми бывает, постепенно стих и решил так: "Скажите графу, что я согласен, но только с тем, чтобы он дал мне честное слово, что, приступив к ломке, по наступлении ночи, к утру не только сломают, но очистят и разровняют все место так, чтобы знака не оставалось, где был собор. Я знаю Москву: начни ломать обыкновенным образом, толков не оберешься. Надо удивить неожиданностию, и все замолчат. Между тем я сделаю процессию: торжественно перенесу всю утварь во вновь отделанную церковь под колокольней Ивана Великаго и вместе с тем освящу ее". "Довольный таким результатом переговоров, граф сказал: "О, что до этого, я наряжу целый полк: он может быть уверен, что за ночь не останется ни камешка". При первом свидании с преосвященным граф выразил ему особую благодарность.

Такова судьба Николо-Гостунского собора, просуществовавшего более трех столетий в Московском Кремле.

В.А.Киприн - архитектор (г.Москва)